Слышали люди

о сходке воителей,

державших совет,

для многих опасный:

беседы их тайные

беды несли,

сынов же Гьюки

измена сгубила.

Конунгам гибель

готовил жребий,

Атли ошибся,

хоть не был он глупым! —

он помощь отринул,

с бедой повстречался —

когда братьев жены

призвал он поспешно.

Мудро придумала

умная Гудрун,

все она знала

беседы их тайные;

трудно ей было —

чем братьям поможешь! —

По морю к ним

ей плыть невозможно.

Руны нарезала,

Винги их спутал,

прежде чем отдал, —

злодейства вершитель;

за Лимфьорд тогда,

где жили герои,

путь свой направили

Атли посланцы.

Радушно их встретили,

огонь разожгли, —

не знали коварных

замыслов воинов;

подарки Атли

приняли дружески,

в доброе веря,

на столб их повесили.

Костбера вышла,

Хёгни жена, —

обоих приветить

старалась усердно;

с радостью Глаумвёр,

супруга Гуннара,

заботливо стала

гостей принимать.

Стали звать Хёгни,

чтоб Гуннар поехал —

взор увидал бы

зоркий ловушку! —

Гуннар сослался

на Хёгни согласье,

Хёгни сказал:

пусть Гуннар решает.

Мед наливали,

несли угощенье, —

вдоволь рогов

выпили пива.

Ложе постлать

постарались удобное.

Костбера знала,

как руны разгадывать,

при ярком огне

про себя прочитала их, —

язык за зубами

держала крепко, —

но смысл был неясен

спутанных рун.

Легли они вместе

с Хёгни на ложе;

не скрыла достойная

снов, что привиделись,

про них, пробудясь,

поведала конунгу:

«Ты ехать собрался —

еще поразмысли!

Редкий средь нас

постичь может руны;

разгадала я те,

что резала Гудрун, —

недоброго жди,

горек твой жребий!

Одному я дивлюсь,

объяснить не умею,

что с мудрой случилось:

все спутаны руны!

Понять удалось,

что смерть угрожает,

коль вы поспешите

путь свой начать;

ей рун не хватило,

иль чья-то здесь хитрость!»

Хёгни сказал:

«Подозрительны жены,

мой нрав не таков,

вражды не ищу я,

коль не за что мстить мне!

Подарит нам золото

конунг звенящее;

меня не страшат

слухи тревожные!»

Костбера сказала:

«Плохо придется вам,

если поедете!

Встречи сердечной

теперь вы не ждите!

Снилось мне, Хёгни, —

скрывать я не буду, —

не выгрести вам,

иль напрасно страшусь я!

Мне снилось — огонь

охватил покров твой,

высокое пламя

сквозь дым прорывалось!»

Хёгни сказал:

«Простынь здесь немало,

не страшен убыток:

сгорят они скоро, —

вот сна объясненье».

Костбера сказала:

«Мне снилось — в палате

медведь появился,

столбы вырывал

и лапами взмахивал

с топотом громким;

дрожали мы в страхе, —

многие в пасть

к нему попадали!»

Хёгни сказал:

«Твой сон перемену

погоды сулит нам:

был белым медведь? —

это буря с востока!»

Костбера сказала:

«Мне снилось: летел

орел вдоль палаты, —

беда нам грозит! —

он обрызгал нас кровью, —

то Атли двойник,

я узнала по клекоту!»

Хёгни сказал:

«Скот мы зарежем —

вот кровь и прольется;

приснятся орлы —

то быков предвещает!

Нет в Атли предательства,

хоть сны и тревожны».

На том и конец,

как и всякой беседе.

Пробудясь, ту же речь

повели благородные:

Глаумвёр встревожилась,

сны вспоминая,

но их объяснили

они различно.

Глаумвёр сказала:

«Мне снилось: повесить

тебя собирались,

и змеи тебя

живого терзают, —

свершилась судьба, —

как сон разгадаешь?»

Гуннар сказал:

[. . .]

Глаумвёр сказала:

«Мне снилось: кровавый

меч извлечен

из одежды твоей, —

об этом молчать бы мне!

Мне снилось: копье

тебе в сердце ударило,

волчий вокруг

слышался вой».

Гуннар сказал:

«Псы с громким лаем

стаями бегают:

копий полет

их лай предвещает».

Глаумвёр сказала:

«Мне снилось: поток

течет вдоль палаты,

с ревом свирепым

несется по скамьям,

сбивает вас с ног,

братьев обоих,

не справиться с ним, —

это к несчастью!»

Гуннар сказал:

[. . .]

Глаумвёр сказала:

«Мне снилось: умершие

жены сошлись, —

почти без одежды, —

тебя выбирали,

призвать спешили

в палаты свои:

значит, бессильна

защита дис!»

Гуннар сказал:

«Поздно раздумывать,

так решено уж;

судьбы не избегнуть,

коль в путь я собрался;

похоже, что смерть

суждена нам скоро».

Собрались на рассвете,

ехать решили,

удержать их другие

старались усердно.

Впятером поскакали,

а слуг вдвое больше

дома осталось, —

неразумно то было!

Сневар и Солар —

Хёгни сыны —

и брат жены его,

Оркнинг по имени,

воин приветливый,

с ними поехали.

До фьорда нарядные

ехали с ними,

напрасно стараясь

назад воротить их.

Глаумвёр сказала,

супруга Гуннара, —

с Винги вступить

в беседу решилась:

«За встречу у нас

как вы отплатите?

Звать в гости преступно,

вражду затаив!»

В ответ начал клясться

Винги усердно:

пусть его великаны

возьмут, если лжет он!

Пусть удавят его,

если мир он нарушит!

Промолвила Бера,

сердцем приветная:

«Доброго плаванья

вам и победы!

Пусть все свершится,

у вас без помехи!»

Хёгни ответил —

добра им желал он:

«Полно скорбеть вам,

чтоб там ни свершилось!

Помощи мало

от пожеланий,

не помогают

путникам проводы».

Посмотрели они

друг на друга, прощаясь;

так решила судьба —

разошлись их пути.

Грести принялись,

полкиля сломали,

гребли очень сильно —

гнев обуял их —

порвали ремни,

разломали уключины;

причалив, корабль

не привязали.

Потом увидали,

к цели приблизясь:

двор возвышается —

Будли владенье;

затрещали ворота, —

Хёгни стучал в них.

Тогда молвил Винги

(молчал бы лучше!):

«Прочь ступайте отсюда

опасность грозит вам!

Сейчас вас сожгут,

изрубят вас скоро,

я ласково звал вас,

но ложь здесь таилась!

Сделаю петлю, —

повешены будете!»

Хёгни ответил —

не стал отступать он,

не страшился грядущих

испытаний суровых:

«Что вздумал пугать нас?

Впустую те речи!

Молчи, или плохо

придется тебе!»

На Винги они

набросились вместе,

захрипел он, сраженный

секирами тяжкими.

Атли созвал

дружинников смелых;

доспехи надев,

дошли до ограды;

бросали друг другу

брань и угрозы:

«Решили давно мы

лишить вас жизни!»

«Не видать, что давно

вы это решили, —

вы еще не готовы,

а воин уж мертв, —

выбыл один

из вашего войска!»

Разъярились, услышав

речи такие,

задвигали пальцами,

схватились за копья,

их стали метать,

схоронясь за щитами.

Вести дошли

до сидевших в доме,

громко о схватке

крикнул слуга им.

В ярости Гудрун

ту весть услыхала,

ожерелья свои

сорвала и бросила,

кольца разбила,

на землю кинув.

Вышла во двор,

двери открыв,

бесстрашно вела себя,

братьев встречая,

как подобало,

приветствуя Нифлунгов

приветом последним,

и так им промолвила:

«Защитить вас хотела,

не выпустить из дому, —

кто ж рок переспорит —

пришлось вам приехать!»

Мудро просила,

миром не кончат ли, —

отвергли советы,

не стали мириться.

Увидела знатная:

беда угрожает —

задумала смелое,

сбросила плащ,

меч обнажила,

родных защищая, —

трудна была схватка

воинов с нею!

Двоих повалила

бойцов дочь Гьюки

и еще брата Атли

изранила тяжко,

отсекла ему ногу, —

пришлось унести его.

И другого воителя

в Хель отправила,

сразив наповал

твердой рукой.